Другим основанием для прекращения статуса стало то, что адвокат оказывал юридическую помощь, несмотря на приостановленный статус
Вице-президент АП г. Москвы Вадим Клювгант в комментарии «АГ» отметил, что в рассматриваемом случае, действительно, даже не требовалось возбуждения дисциплинарного производства для прекращения статуса адвоката. По мнению одного из экспертов «АГ», допущенные адвокатом нарушения не только демонстрируют пренебрежительное отношение к законодательным запретам, но и ярко иллюстрируют те действия по отношению к доверителю, которые адвокат не должен допускать ни при каких обстоятельствах. Другая отметила, что поведение адвоката в целом носило недобросовестный характер. Третий подчеркнул, что престиж адвокатуры как корпорации не должен размываться дельцами, безответственно относящимися к профессии. Четвертый считает, что рассматриваемый случай примечателен еще и тем, что здесь описано одно из главнейших табу профессии – недопустимость нарушения адвокатской тайны.
На сайте АП г. Москвы опубликовано решение
ее Совета о прекращении статуса адвоката, который, имея приостановленный статус, оказывал юридическую помощь по гражданским спорам и помимо этого заявил в суд и в СК о фальсификации доверителем доказательств.
Юридическая помощь и заявление в СК
31 января 2017 г. адвокатский статус М. был приостановлен и с тех пор не возобновлялся. Несмотря на это, в марте 2019 г. он заключил с К. три соглашения об оказании юридической помощи и представлял его интересы в гражданских делах: одно касалось взыскания долга по договору займа, два других – бракоразводного процесса и раздела имущества между супругами.
В мае 2019 г. адвокат, не указывая на свой статус, подал в суд заявление о фальсификации К. доказательства в гражданском деле. В нем М. указал, что его доверитель сообщил ему о том, что у него имелось несколько чистых листов с подписью бывшей жены, на которых с помощью компьютера и принтера он изготовил долговые расписки от ее имени весной 2019 г. Кроме того, адвокат сообщил суду, что неоднократно предлагал отозвать иск и объяснял доверителю противоправность его действий. Аналогичное заявление адвокат подал в Следственный комитет на личном приеме, в котором также указал, что просит принять оперативные меры реагирования по предотвращению преступления К., предусмотренного ст. 303 УК РФ.
В связи с этим К. обратился в АП г. Москвы с жалобой на адвоката. В ней он также сообщил, что М. угрожал ему обращением в правоохранительные органы, если он не откажется от исковых требований по взысканию долга и не выплатит адвокату определенную сумму. Также заявитель сообщил, что М. без его ведома отказался от встречного иска по одному из дел и подал новый встречный иск, который не был принят судом, а также не вернул ему оригиналы заграничных паспортов, банковских документов и доверенности.
В отношении адвоката было возбуждено дисциплинарное производство. Осенью 2020 г. он в своих объяснениях в палату подтвердил, что, узнав о фальсификации доверителем доказательств, неоднократно убеждал того отказаться от требований, но так как К. отказался – сообщил суду о выходе из дела в качестве представителя по причине сомнительной расписки и уведомил правоохранительные органы с целью предупреждения преступления.
Квалификационная комиссия АП г. Москвы посчитала, что обстоятельства относительно оказания юрпомощи адвокатом в период приостановления его адвокатского статуса и факт обращения его в суд и следственный орган достоверно установлены. В то же время она пришла к выводу о необходимости прекращения дисциплинарного производства в части обвинения в том, что М. угрожал доверителю и требовал от него деньги за необращение в правоохранительные органы.
Совет прекратил статус адвоката
Рассмотрев материалы дисциплинарного производства, Совет АП г. Москвы напомнил, что адвокат, приостановивший свой статус, не освобождается от обязанности соблюдать законодательство об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая Кодекс профессиональной этики адвоката. При этом такой адвокат не вправе заниматься адвокатской деятельностью, и в этот период на него не распространяется действие ряда гарантий, предусмотренных Законом об адвокатуре.
Как поясняется в решении Совета, с момента приостановления статуса адвоката и по день рассмотрения дисциплинарного производства М. не обращался в адвокатскую палату с заявлением о возобновлении статуса адвоката и решение об этом не выносилось. Это, в свою очередь, означает, что адвокат М., оказывая К. с 15 марта 2019 г. юридическую помощь, нарушил положение п. 3.1 ст. 16 Закона об адвокатуре.
Заявления адвоката в суд и следственный орган о фальсификации его доверителем доказательств по гражданскому делу Совет палаты расценил как недопустимые и направленные на подрыв доверия к адвокатуре в соответствии с разъяснениями Комиссии ФПА по этике и стандартам от 28 июня 2017 г. по вопросу предания адвокатом огласке сведений о преступлениях или иных правонарушениях. Таким образом, он счел, что тем самым М. нарушил п. 2 и 3 ст. 5, п. 1, 2, 3, 4, 5, 6 ст. 6 КПЭА.
«Совет принимает во внимание умышленный и грубый характер совершенных адвокатом М. нарушений и отмечает, что его действия, выразившиеся как в оказании доверителю юридической помощи с приостановленным статусом адвоката, т.е. в нарушение прямого законодательного запрета, так и в предании огласке сведений, полученных от доверителя в процессе оказания ему юридической помощи, в том числе посредством обращения в суд и в правоохранительные органы, посягают на принцип доверительности (фидуциарности) отношений адвоката и доверителя, являющийся основой адвокатской деятельности, – отмечено в решении. – Такие действия адвоката М. направлены и ведут к подрыву доверия к адвокатуре как институту гражданского общества как со стороны лиц, обращающихся к адвокатам за квалифицированной юридической помощью, так и со стороны государства, которое наделило адвокатов правом создать публично-правовую корпорацию, основанную на принципах законности, независимости, самоуправления, корпоративности, и предоставило адвокатам широкие права как гарантию их независимости в выполнении основной профессиональной функции – оказывать физическим и юридическим лицам квалифицированную юридическую помощь способами, не противоречащими закону».
При этом Совет палаты согласился с квалификационной комиссией о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении М. из-за обнаружившегося в ходе разбирательства отсутствия допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства в части того, что адвокат угрожал К. обращением в правоохранительные органы, если тот не откажется от исковых требований о взыскании задолженности по договору займа и не выплатит ему определенную денежную сумму. Вопрос о наличии в действиях (бездействии) адвоката М. признаков уголовно наказуемого деяния может быть решен только в порядке, определенном УПК, заключил Совет.
Также были отвергнуты доводы жалобы о том, что адвокат М., получив от доверителя аванс, не выдал ему кассовый чек, ограничившись лишь выдачей расписки. Совет пояснил, что адвокат, приостановив свой статус, был не вправе осуществлять адвокатскую деятельность, а потому не мог не только оформить в установленном порядке кассовый чек или иной финансовый документ, подтверждающий получение им от доверителя денежных средств в качестве вознаграждения за оказание ему юрпомощи, но и внести их на расчетный счет или в кассу адвокатского образования.
Кроме того, Совет палаты не согласился с доводом о том, что адвокат отказался от встречного иска и подал новый встречный иск без ведома доверителя, поскольку М. представил копию заявления К. от 22 марта 2019 г. в районный суд об отказе от встречного иска. К аналогичному выводу Совет пришел и при оценке претензий К. в том, что адвокат М. не вернул ему оригиналы заграничных паспортов, банковских документов и доверенности, так как адвокат отрицал нахождение у него этих документов, а заявитель не доказал, что эти документы были переданы адвокату и находятся у него.
Таким образом, Совет АП г. Москвы вынес решение о привлечении М. к дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката, установив 5-летний срок, по истечении которого М. может быть допущен к сдаче квалификационного экзамена.
Нарушения демонстрируют пренебрежение к закону и статусу адвоката
Вице-президент АП г. Москвы Вадим Клювгант в комментарии «АГ» пояснил, что в рассматриваемом случае, действительно, даже не требовалось возбуждения дисциплинарного производства для прекращения статуса адвоката, который продолжал заниматься адвокатской деятельностью с приостановленным статусом. «Тем не менее мы пошли на это, чтобы досконально разобраться во всем произошедшем и обеспечить адвокату максимальные гарантии для защиты от очень серьезных дисциплинарных обвинений. Хочу подчеркнуть, что обращения этого адвоката в следственный орган и суд, совершенные не только вопреки интересам доверителя, но и с целью его изобличения в противоправных действиях, следует расценивать как предательство последнего и подрыв доверия к адвокатуре. Использование адвокатом доверенной ему информации таким способом прямо противоречит задачам адвокатской деятельности, которые заключаются не в борьбе с преступностью, а в защите интересов доверителя всеми не запрещенными законом способами», – подчеркнул он.
Адвокат КА Кировской области «Кодекс» Артем Смертин считает, что допущенные адвокатом нарушения не только демонстрируют пренебрежительное отношение к законодательным запретам, но и ярко иллюстрируют те действия по отношению к доверителю, которые адвокат не должен допускать ни при каких обстоятельствах. «Совет столичной палаты справедливо отметил в решении, что обращение адвоката в суд и правоохранительные органы с заявлением о фальсификации доверителем письменных доказательств по делу подрывает авторитет и доверие не только к конкретному адвокату, но и к адвокатуре в целом. Рассматривая такие ситуации, нельзя допускать, чтобы у граждан формировалось недоверчивое отношение к адвокатскому сообществу, мнение о возможной допустимости адвокатами нарушений интересов доверителя при оказании юридической помощи. В подобных случаях, на мой взгляд, нет мягче меры, чем прекращение статуса адвоката», – подчеркнул эксперт.
Адвокат Ставропольской коллегии адвокатов «ARM IUST» Нарине Айрапетян полагает, что фактические данные, изложенные в решении Совета, позволяют прийти к утверждению, что поведение адвоката в целом носило недобросовестный характер. «Одновременно с этим допускаю, что между доверителем и адвокатом сложились некоторые отношения и обстоятельства, которые привели к известным последствиям. Убеждена, что при прочих равных условиях адвокат, хотя и с приостановленным статусом, в момент заключения соглашения и принятия поручения не ставил перед собой таких первоочередных целей, как сбор компрометирующих данных и способствование формированию неверной с точки зрения права позиции. Совершенно очевидно, что между адвокатом и его доверителем произошла ситуация, которая, в свою очередь, не была донесена в полном объеме до сведения квалификационной комиссии и Совета. Но допущенная мною “очевидность” не оправдывает при этом поведение адвоката ни в целом, ни в его частях», – отметила она.
По мнению адвоката, также обращают на себя внимание не только сами факты проступков, но и формулировки, используемые, к примеру, в соглашении. «Уже по одному тексту соглашения, когда используются такие конструкции, как “грамотная защита”, “аргументированное разрушение доводов ответчиков”, “вынужденного заключения К. с клиентом мирового соглашения под неумолимым юридическим воздействием юриста”, можно прийти к определенным выводам. Эти формулировки, по моему глубокому убеждению, свидетельствуют о возможно бессознательном непонимании сути нашей профессии. На интуитивном уровне, не зная при этом всех положений регулирующих норм, адвокат, как правило, чувствует допустимые выражения, используемые как на письме, так и в устной речи», – убеждена Нарине Айрапетян.
В свою очередь адвокат АП Санкт-Петербурга Константин Ерофеев отметил: несмотря на то, что статус адвоката возлагает на него дополнительные обязанности в виде соблюдения Закона об адвокатуре и КПЭА, престиж адвокатуры как корпорации не должен размываться дельцами, безответственно относящимися к профессии. «К счастью, известно немало примеров из истории отечественной адвокатуры, когда адвокаты стремились сохранить свой статус в условиях неправомерного и жесткого давления на них, подразумевая особую ценность профессии как в своих глазах, так и всего общества», – резюмировал он.
По мнению адвоката АП г. Москвы Мартина Зарбабяна, рассматриваемый случай лишний раз иллюстрирует то, что адвокату, в первую очередь, следует быть честным перед своим доверителем и, разумеется, самим собой – в этом и заключается парадигма данной профессии. «Рассматриваемый казус примечателен еще и тем, что здесь описано одно из главнейших табу профессии – недопустимость нарушения адвокатской тайны. Как бы эмоционально тяжело и дискомфортно ни было, адвокат не должен забывать о том, что тайны доверителя и совершенные им поступки, даже те, которые вызывают глубоко внутри адвоката непонимание, не могут “выплескиваться наружу”, а должны быть на веки вечные “спрятаны” в сознании адвоката. Кроме того, вполне очевидно, что миссия адвоката – защита прав, юридическая помощь, а не уголовное преследование граждан, а тем более преследование своих же доверителей или профилактика преступлений (предупреждение преступности). В данном случае крайне важно понимать различия между “сохранением адвокатской тайны” и “одобрением, принятием поступков своего доверителя”», – отметил эксперт.
По его мнению, гносеологическое неразделение адвокатом взглядов доверителя не может быть поводом для противопоставления себя с ним или борьбы с его убеждениями. «Указанное вовсе не означает покровительство противоправным деяниям человека, нет, это исключительно значит уметь абстрагироваться от совершенных человеком поступков и концентрироваться на его правах. При этом, пребывая в сложной этической ситуации, адвокат ведь может обратиться в Совет, который разъяснит допустимое профессиональное поведение, что, скорее всего, избавит от совершения им ненужных ошибок», – полагает Мартин Зарбабян.