[rank_math_breadcrumb]

Доступность адекватного лечения надо расширять

В лекарственном обеспечении населения в 2019 году произошли большие и важные изменения. О них “РГ” беседует с сопредседателем Всероссийского союза пациентов, президентом Всероссийского общества гемофилии Юрием Жулёвым.

Доступность адекватного лечения надо расширятьPin

Юрий Александрович, как во Всероссийском союзе пациентов оценивают расширение программы “7 высокозатратных нозологий” до 12? Могут ли возникать в связи с этим проблемы?

Юрий Жулёв: В программу высокозатратных нозологий (ВЗН) дополнительно включены еще 5 орфанных заболеваний, причем из самых дорогостоящих. Дополнительное финансирование увеличено на следующий год. Это большой шаг вперед в обеспечении лекарствами тех больных, которые не могли получать их за счет государства. Но мы в союзе по-прежнему считаем, что программа на грани финансового дисбаланса. Поясню: раньше препараты закупались впрок до полугода вперед. Это позволяло пациентам, входящим в программу, совершенно спокойно жить, переживать новогодние праздники и не бояться, что в январе препаратов для них не будет. Теперь я так говорить не могу, впрок лекарства вообще не закупаются, переходящих остатков практически нет, и уже были сбои. Нас это очень беспокоит.

Как вы в целом оцениваете эффективность программы? Оправдывает ли она ожидания?

Юрий Жулёв: Безусловно, программа себя оправдала. Для многих пациентов она стала настоящим спасением. Дальнейшее ее расширение показывает, насколько наши пациентские сообщества были правы, когда в 2011-12 годах выступили против децентрализации закупок по этой программе. И очень признательны, что тогда нас поддержали депутаты ГД и руководство ФАС.

Сейчас уже говорят о дальнейшем включении в программу ряда орфанных заболеваний, а возможно, и отдельных групп населения. Еще один аргумент в пользу этой программы – по ней люди получают лечение, независимо от того, есть ли у них инвалидность. Это можно оценить как огромный прорыв!

Гемофилия была включена в программу изначально. Как это сказалось на лекарственном обеспечении больных? Как в результате изменились основные показатели их здоровья?

Юрий Жулёв: Программа дала огромный эффект, больные стали получать адекватную медицинскую помощь. В среднем в регионах в 4 раза уменьшилось количество госпитализаций, пациенты перестали жить в больницах, они живут полноценной жизнью – ходят в школу, на работу, уменьшается инвалидизация, число вызовов скорой помощи. Если раньше нормой были дети с гемофилией, ходящие на костылях, то сейчас таких очень мало. Это значит, что у них возникает крайне мало кровотечений, не разрушаются суставы.

Можно ли сказать, что сегодня больные с гемофилией получают в России такой же объем помощи, как пациенты в развитых странах? Есть ли еще какой-то зарубежный опыт, который необходимо перенять в нашей стране?

Юрий Жулёв: До недавнего времени я ответил бы на этот вопрос только утвердительно. Ассортимент препаратов, которые мы имели, полностью соответствовал мировым трендам. Но теперь ситуация изменилась – появились новые прорывные препараты, которые перевернули взгляд на достаточность медпомощи. В отличие от традиционных внутривенных, это препараты подкожного введения и пролонгированного действия – от недели до месяца. Клинические исследования показывают, что у пациентов практически нет кровотечений, фактически они становятся единичными.

Доступны ли эти препараты в нашей стране?

Юрий Жулёв: Первый из них у нас уже зарегистрирован и даже включен в клинические рекомендации, которые находятся на сайте Минздрава России. Но пока он не включен в список препаратов для программы ВЗН. Купить его за свой счет никто из больных позволить себе не сможет. Чтобы обеспечить его доступность, необходимо включить его в официальный перечень. Во многих странах он уже включен в списки госгарантий. Причем не только в США или Западной Европе. Его уже закупают для больных страны Европейского союза, Израиль, Канада, Аргентина и другие.

Вы говорите, что все больные получают адекватную медицинскую помощь. Но, тем не менее, дети-инвалиды с гемофилией все еще появляются. Почему?

Юрий Жулёв: Все лекарства от гемофилии внутривенные, их нужно вводить в профилактическом режиме, и тогда не будет кровотечений. Уколы бывают необходимы каждый второй день, а иногда и по нескольку в день. Если мы говорим о ребенке, это сложно, а если не соблюдать режим введений препарата, то на фоне лечения у пациента будут продолжаться кровотечения и разрушаться суставы. Венозный доступ не у всех детишек хороший, вены тонкие, хрупкие. Родители не могут попасть в вену, ищут медсестер, идут в поликлинику и т.д. Это проблемы, с которыми мы мирились, потому что не было альтернативы. Теперь она есть – введение препарата подкожно дает совсем другое качество жизни пациентов.

Тем не менее, в соцсетях родители детей с гемофилией, обсуждая свои проблемы, нередко пишут, что пытаются отсрочить начало профилактического лечения. Почему?

Юрий Жулев: Именно из-за тех проблем, которые я описал. Нежелание причинять боль ребенку. А второе – боязнь тяжелых последствий. Самая сложная ингибиторная форма гемофилии, при которой возникают антитела к введенным препаратам, и они перестают действовать, чаще всего развивается именно у маленьких детей. А это однозначно ухудшает качество жизни ребенка, повышается вероятность опасных для жизни кровотечений. Новый препарат в первую очередь и нацелен на эту форму гемофилии и обеспечивает стабильную защиту от спонтанных кровотечений.

Иногда родители также обеспокоены качеством закупленных лекарственных препаратов. Оправдано ли такое беспокойство?

Юрий Жулёв: Заявляю со всей ответственностью, что оснований для беспокойства по поводу качества используемых препаратов – как зарубежного, так и российского производства – нет. Беспокойство родителей вызвано либо чисто психологическими моментами, либо – и это более оправданно – боязнью нежелательных реакций. Дело в том, что все эти препараты – белковые, поэтому любой из них может вызвать индивидуальные нежелательные реакции. По закону, в таких случаях для пациента должны закупить тот препарат, который таких реакций не вызывает. Наша система, к сожалению, очень неповоротлива – могут пройти месяцы, пока это сделают. На все вопросы больного есть только один ответ: такова у нас система госзакупок. Но с точки зрения медицины, логики и морали этот ответ не имеет права на существование.

Однако еще более острый вопрос – частая необоснованная смена препаратов.

К нам часто обращаются с этой проблемой, и мы вынуждены отстаивать интересы пациентов. Их, не спрашивая мнения, пожеланий и т.д., переводят с препарата на препарат, часто это происходит 3-4 раза в год. Пока нам не удается договориться, чтобы закупали препарат для одного пациента хотя бы на год и закрепляли за ним одно торговое наименование. Поэтому пациенты и боятся замен препаратов.

Как, на ваш взгляд, можно усовершенствовать организацию помощи этой когорте больных? Что для этого нужно сделать?

Юрий Жулёв: Два важных направления я уже назвал: оперативно включать в перечни закупаемых лекарств новые препараты. Второе – изменить порядок госзакупок лекарств в интересах пациентов. Остаются и организационные проблемы. Одна из них – у нас нет полноценного клинического регистра пациентов для анализа и контроля терапии. Для создания регистра нет ни нормативной базы, ни источников финансирования. А без него нельзя понять, эффективна ли терапия или нет.

Справка

Прежде гемофилия считалась исключительно наследственным заболеванием, передающимся младенцам мужского пола по женской линии. Однако сегодня наука выяснила, что ребенок с этим заболеванием может родиться в любой семье, где до него таких больных не было. Во-первых, ген может прятаться из поколения в поколение. Во-вторых, значительный процент составляют спонтанные первичные мутации.

Ежегодно в нашей стране рождается один больной гемофилией на 5 тысяч мальчиков, или один человек на 10 тысяч населения. В национальном регистре сегодня числится около 9000 пациентов, но это не все, а лишь те, кто нуждается в терапии.

Adblock
detector